Гумилев

1. "Золотое сердце России мерно бьется в груди моей"

2. Мои размышления над строкой Н. С. Гумилева

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

"Золотое сердце России мерно бьется в груди моей"

 

"Серебряный век" русской поэзии... Имена, даты, направления... Многие его

представители ощутили счастливые минуты подъема и славы, а затем были

втоптаны в безвременье тяжелыми сапогами революции, гражданской войны и

культа личности. Николай Гумилев. Многие десятилетия мы были обречены на

слухи и домыслы о его судьбе — и о жизни его, и уж тем более об

обстоятельствах гибели. В час, когда он родился, морская крепость Кронштадт

была сотрясаема штормом. Старая нянька увидела в этом своеобразный знак,

сказав, что у родившегося "будет бурная жизнь". И она оказалась права: поиски,

метания, страсть к путешествиям — короткие, но бурные тридцать пять

отпущенных Всевышним лет. Как говорят» поэт в России — больше, чем поэт. И

никто не может сказать о поэте лучше, чем говорят его стихи: Я пропастям и

бурям вечный брат. Но я вплету в воинственный наряд Звезду долин, лилею

голубую. Поэзия Гумилева аполитична, и это один из моментов, который, наряду

с искусством стиха, привлекает меня в его творчестве. В его стихах нашли

отражение и любовь, и путешествия, и война, и экзотика. Только политика

осталась в стороне. Гумилева волновали не вопросы обустройства мира, а сам

удивительный и неведомый мир, ощущения от соприкосновения с ним. Он создал

теорию акмеизма, призывая воспринимать мир безоговорочно, но сам

акмеистом не стал, потому что был больше, значительнее этого направления.

Кажется, что каноны акмеизма были для него лишь условностью. А какие были у

него учителя! Аннен-ский, Вийон, Готье, Брюсов. Николай Гумилев —

прирожденный поэт, построивший собственный мир слова и чувства. Время

доказало, что этот мир нам не чужд, как не чужды любовь и грусть, счастье и

разочарование. Но печаль стихов Гумилева особенно лирична, особенно

чувственна, по-особенному завораживающа и трогательна: Сегодня, я вижу,

особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай:

далеко-далеко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Каждая книга

Гумилева — это итог сделанного им на момент ее выхода, это осмысление

жизни и серьезная работа души, которая Глас Бога слышит в воинской тревоге

И Божьими зовет свои дороги. Его философская лирика вылилась в сборник

"Колчан", в котором он задается вопросами, ранее его не волновавшими,

совершает открытия, доселе ему недоступные, например: Я вежлив с жизнью

современною, Но между нами есть преграда. Все, что смешит ее, надменную,

Моя единая отрада. Несмотря на большую увлеченность экзотическими

странами Африки и Азии, Николай Гумилев безгранично предан родине. В то

время, когда многие уже покинули или собирались покидать Россию, он

возвращается, идя навстречу первой волне эмиграции. Я не знаю, как

сложилась бы его судьба вне родины, но для русской поэзии он сделал

максимум того, что мог, именно потому, что вернулся. А не вернуться Николай

Гумилев не мог, потому что однажды сделал для себя открытие: Я кричу, и мой

голос дикий, Это медь ударяет в медь, Я, носитель мысли великой, Не могу, не

могу умереть. Словно молоты громовые Или воды гневных морей, Золотое

сердце России Мерно бьется в груди моей.

 

Мои размышления над строкой Н. С. Гумилева

 

Судьба, личность и творчество Николая Степановича Гумилева вызывают

сейчас большой интерес. Это неудивительно, так как его творчество полно

смелости, новизны, остроты чувств, взволнованной мысли. Гумилев был

необоснованно причислен к участникам контрреволюционного движения и

расстрелян в 1921 году (ему было 35 лет). Свое первое стихотворение "Я в лес

бежал из городов..." Гумилев опубликовал в журнале "Тифлисский листок" в 1902

году, то есть в 16 лет. В 1905 году появилась книга стихов "Путь конкистадоров".

"По выбору тем, по приемам творчества автор явно примыкает к "новой школе"

в поэзии. Но пока его стихи — только перепевы и подражания, далеко не всегда

удачные", — писал В. Брюсов о первом сборнике Гумилева, который был

выпущен, когда он еще учился в гимназии. В какой-то мере Брюсов был прав. И

все-таки юношеские, "конкистадорские" стихи имели свой настрой. Новый

подход Н. Гумилева к миру виден в следующих строках: Как смутно в небе диком

и беззвездном! Растет туман, но я молчу и жду, И верю, я любовь свою найду...

Я конкистадор в панцире железном. "Конкистадор" завоевывал не земли, не

страны, а новую любовь, проникая в "тайны дивных снов", добывая звезды с

"заснувшего небосклона". В его первом сборнике видны следы символистской

поэзии: "голубая высота", "вечное блаженство мечты", "чары красоты". В 1908

году выходит его вторая книга "Романтические цветы", в которой духовные

запросы Гумилева получили дальнейшее развитие. Здесь чувствуется жажда

сильных и прекрасных чувств: "Ты среди кровавого тумана к небесам

прорезывала путь"; "...пред ним неслась, белее пены. Его великая любовь". Но

теперь желаемое видится лишь в грезах, видениях. Сборник волнует грустным

авторским ощущением непрочности высоких порывов, призрачности счастья в

скучной жизни — и одновременно стремлением к прекрасному. Большинство

стихотворений Гумилева обладают спокойной интонацией. Но необычный стиль

придает им внутреннюю напряженность. В своих стихах поэт "оживляет"

легендарные мотивы, творит фантастические превращения, многие из которых

автор почерпнул, путешествуя по Африке. В ряде своих стихотворений поэт

стремится передать общее трагическое состояние мира: "Пусть смерть

приходит, я зову любую. Я с нею буду драться до конца..." В сборнике "Жемчуга"

Гумилев высказывает свое уважение к деяниям таких незабвенных

путешественников, как Кук, Лаперуз, да Гама. Небольшой цикл "Капитаны"

рожден тем же стремлением к неизведанному, тем же преклонением перед

подвигом: Ни один пред грозой не трепещет, Ни один не свернет паруса. С

именами великих путешественников входит в цикл "Капитаны" поэзия великих

открытий, несгибаемой силы духа всех, "кто дерзает, кто хочет, кто ищет". В

сборниках "Костер" и "Огненный стояк" автор прикасается к миру таинственного,

непознаваемого. Ему близки образы звезд, неба, планет. При некоторой

"космичности" действий все стихи выражали взгляды на вполне земные

процессы. И все-таки вряд ли можно говорить о творчестве Гумилева как о

поэзии реалистичной. Он сохранил романтическую исключительность,

причудливость душевных процессов. Но именно таким бесконечно дорого нам

слово Мастера.